03-monaxov 863 x 576.jpg
Главная Марк Солонин
Марк Солонин. Бочка и обручи или Когда началась Великая Отечественная война? (Части 1,2) - Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин... PDF Печать
Автор: Administrator   
12.06.2010 10:13
Индекс материала
Марк Солонин. Бочка и обручи или Когда началась Великая Отечественная война? (Части 1,2)
ПРЕДИСЛОВИЕ
С чего начнем
Часть 1. ЗАТЕРЯННАЯ ВОЙНА
Сотрясая землю грохотом танковых колонн...
И пошел, командою взметен...
На рассвете 25 июня 1941 года...
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин...
Разгром
Первый маршал
Часть 2. ТРЯСИНА
Обреченные на успех
Анатомия катастрофы
Политдонесение политотдела
Доклад С. В. Борзилова
Огонь с неба
На мирно спящих аэродромах...
Дама с фикусом
Все страницы



1.5. Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин..."

Для того, чтобы оценить по достоинству красоту Плана, нам потребуется карта - не карта сражений Великой Отечественной, а карта железных и автомобильных дорог Скандинавии.
План войны привязан к дорогам. Так это было во времена Ксеркса и Батыя, так же все осталось и в веке двадцатом. Более того, зависимость армий 20-го столетия от материально-технического обеспечения (боеприпасы, горючее) еще более повысила значимость транспортных коммуникаций при планировании и проведении операций.
Финляндия может считаться „малой страной" только по численности населения. По площади занимаемой территории Финляндия превосходит Австрию, Венгрию, Бельгию, Данию и Голландию вместе взятые.
Так же, как и в России, заселена и освоена эта территория крайне неравномерно. Густая сеть железных дорог на юге страны становится все более разреженной в центре, пока не превращается в одну единственную нитку, которая в северной точке Ботнического залива, у города Кеми, раздваивается: одна ветка уходит на запад в Норвегию, связывая финские дороги с незамерзающими норвежскими портами; другая уходит на восток к границе с советской Карелией. Там же, через Рованиеми, Кемиярви и Салла проходит единственная в этом районе „сквозная" автомобильная дорога, связывающая западную (морскую) и восточную (советскую) границы. Еще дальше, к северу от Рованиеми, через сотни километров заболоченной тайги и тундры идет автомобильная дорога к Петсамо - самому северному городу Финляндии. Петсамо - это крупнейшие в Европе никелевые рудники, это броневая сталь и жаропрочные сплавы для авиационных моторов, это важнейшая статья экспорта довоенной Финляндии. Правда, сегодня это российский город Печенга.
А теперь нанесем на эту карту район выгрузки 1-й танковой дивизии (Вы еще помните, с чего все начиналось?) - и простой, как все гениальное, замысел вторжения в Финляндию откроется Вам во всей красе.
Всего один удар мощным танковым кулаком (а по численности танков дивизия Баранова почти в два раза превосходила танковый корпус Манштейна!) от Алакуртти на Кемиярви, и 1-я танковая вырывается из лесной чащобы на твердую автомобильную дорогу. Силы финской армии в этом регионе были слишком малы для того, чтобы остановить советскую танковую лавину: в районе Кусамо находилась только одна 6-я пехотная дивизия, а за 200 км от полосы предполагаемого наступления, в Сумосисалми, еще одна финская дивизия, причем общая численность этих двух дивизий, сведенных в 3-й корпус под командованием генерал-майора X. Сииласвуо, составляла к концу июня всего 10 тысяч человек (в полтора раза меньше штатной численности советской стрелковой дивизии) [28].
Далее, продвигаясь по шоссе через Рованиеми, 1-я танковая выходит к Ботническому заливу, перерезает железную дорогу в Кеми - и вся оперативная обстановка меняется на глазах. Петсамо, отрезанный от всего мира, можно спокойно переименовывать в Печенгу - для этого в районе Мурманска развернута 14-я армия (14, 52, 104, 122 стрелковые дивизии). Финский никель навсегда потерян для германской промышленности, а финская армия наглухо отрезана от немецких войск, уже находящихся или еще могущих быть в будущем переброшенными в Норвегию.
Разумеется, каким бы слабым ни был противник, наступление на глубину в 300 км никогда не будет „легкой прогулкой". Потому-то в Алакуртти и отправили прекрасно подготовленную, полностью укомплектованную, имеющую большой боевой опыт дивизию с командиром, для которого эта война должна была стать третьей по счету.
Правды ради отметим, что в теории существовала и возможность „прямого морского сообщения" между Германией и Финляндией через финские порты в Ботническом заливе. При этом стратегическое значение железнодорожной ветки через Кеми в Норвегию как будто бы снижалось. Но все предвоенные планы исходили из того, что Краснознаменный Балтийский флот имеет достаточно сил и средств (включая базу на финском полуострове Ханко) для того, чтобы намертво закрыть Финский и Ботнический заливы для немецкого флота.
Для „яростного похода" по шоссе через Рованиеми к Ботническому заливу скоростной БТ, способный, сбросив гусеницы, разогнаться до 60-70 км/час, был лучшим из имеющихся на тот момент инструментов войны. Появление советской танковой дивизии в Алакуртти настолько явно раскрывало содержание и цель Плана, что с этой переброской тянули до 17 июня, а затем - произвели ее в экстренном порядке, побросав в псковском военном лагере десятки танков. И все для того, чтобы танковая армада появилась на финской границе в „самый последний момент".
Отработка этого мудрого и комплексного (безо всяких кавычек) плана началась уже осенью 1940 г., т. е. через полгода после заключения в марте 1940 г. мирного договора с Финляндией. 18 сентября Тимошенко (нарком обороны) и Мерецков (начальник Генштаба РККА) подписали документ No 103203: „Соображения по развертыванию вооруженных сил Красной Армии на случай войны с Финляндией".
Сразу же отметим, что среди этих „соображений" нет ни одного слова о Германии! Безо всякой связи с возможным использованием финской территории немецкой армией советское командование ставит такие задачи: „...вторгнуться в центральную Финляндию, разгромить здесь основные силы финской армии и овладеть центральной частью Финляндии..., одновременно с главным ударом нанести удар в направлении на Рованиеми-Кеми, с тем чтобы выходом на побережье Ботнического залива отрезать северную Финляндию и прервать непосредственные сообщения центральной Финляндии со Швецией и Норвегией..." [16, с. 253].
Главный удар предполагалось нанести по двум направлениям: через Савонлинна на Миккели и через Лаппееранта на Хейнола. И что примечательно - в июне 1941 г. именно в центре предполагаемой полосы главного удара, напротив г. Иматра, был сосредоточен 10 МК. А для наступления через Рованиеми на Кеми планировалось развернуть 21-я армию в районе Алакуртти - т. е. точно там, где 22 июня 1941 г. выгружали 1-ю танковую дивизию...
Полтора месяца спустя после подписания „Соображений" на встречу с Гитлером в Берлин отправился глава Советского правительства Молотов. Переговоры продолжались два дня - 12 и 13 ноября 1940 г. Из стенограммы переговоров следует, что обсуждение „финского вопроса" заняло добрую половину всего времени! Правда, обсуждение это происходило в форме диалога двух глухих. Молотов, с монотонностью заевшей грампластинки, повторял один и тот же набор аргументов: вся Финляндия по секретному протоколу передана в сферу интересов Советского Союза, поэтому СССР вправе приступить к „окончательному решению" в любое удобное для него время. Гитлер же, все более и более срываясь в истерику, отвечал на это, что он не потерпит никакой новой войны в районе Балтики, так как эта новая война даст англичанам и повод, и возможность для вмешательства, а Германия нуждается в бесперебойных поставках железной руды из Швеции [69, с. 41-47, 63-71]. Стороны ни о чем конкретно не договорились и с чувством глубокого недоверия расстались друг с другом.
Затем наступило 25 ноября 1940 г. В этот день Молотов передал послу Германии графу Шуленбургу проект соглашения об условиях создания Пакта четырех держав, т. е. нацистской Германии, фашистской Италии, милитаристской Японии, „неизменно миролюбивого" Советского Союза [69, с.136]. В тот же день нарком Тимошенко направил командованию ЛенВО директиву о подготовке войны с Финляндией. Первые слова этого документа звучали так:
„В условиях войны СССР только против Финляндии (подчеркнуто автором) для удобства управления и материального обеспечения войск..."
Далее в директиве ставилась задача „разгромить вооруженные силы Финляндии, овладеть ее территорией... и выйти к Ботническому заливу на 45-й день операции". Хельсинки собирались занять на „25-й день операции". Детальную разработку всех составляющих плана операции требовалось завершить к 15 февраля 1941 г. [16, с. 418-423].
Работа закипела. Уже в марте 1941 года заместитель наркома обороны генерал армии Мерецков провел с командованием ЛенВО многодневную оперативную игру, в ходе которой отрабатывались исключительно наступательные темы. Документальные подтверждения этого были опубликованы совсем недавно, но еще в старые добрые времена официальная „История ордена Ленина Ленинградского военного округа" рассказывала, как „поучительно проходили полевые поездки на Карельском перешейке и Кольском полуострове, в ходе которых изучался характер современной наступательной операции..." Ну а Петсамо советские генералы и вовсе считали почти что Печенгой. Тогдашний начальник штаба 14-й (мурманской) армии Л. С. Сквирский вспоминает, что в феврале 1941 г, узнав о том, что с Финляндией ведутся переговоры о дележе акций никелевых рудников, он очень удивился: „зачем покупать, если мы вскоре и без того возвратим себе рудники?" [33].
То, что Советский Союз в очередной раз собирался выступить в роли вероломного агрессора, не удивительно. Странно и удивительно другое. Полностью отмобилизованные к концу июня 1941 г. войска ЛенВО (Северного фронта) были уже выведены в районы развертывания, советская авиация продолжала начатые на рассвете 25 июня яростные бомбардировки Финляндии, а наземная операция все никак не начиналась. Почему?

До сих пор наше повествование базировалось на твердом основании фактов и документов.
В этом эпизоде мы переходим на зыбкую почву догадок и гипотез. Читатель имеет полное право пропустить окончание этой главы за „отсутствием улик", но автор не видит никакого другого объяснения бездействию войск Северного фронта в последние дни июня 1941 г., кроме ареста Мерецкова и ухода Сталина с работы.
Война войной, а „органы" работали. Набравшая обороты и почти уже никем не управляемая машина террора и беззакония продолжала захватывать в свои жернова все новые и новые жертвы.
На второй день войны, 23 июня 1941 г., волна арестов докатилась до самой вершины военного руководства: был арестован генерал армии, заместитель Наркома обороны, в прошлом - начальник Генштаба РККА К. А. Мерецков, которому накануне (21 июня 1941 г.) решением Политбюро ЦК было поручено „общее руководство Северным фронтом".
Но Кирилл Афанасьевич Мерецков - не чужой человек в Ленинградском округе. С 1939 г. он был командующим ЛенВО, затем, во время финской войны, Мерецков возглавил 7-ю армию, ставшую главной ударной силой Красной Армии в боях на Карельском перешейке.
А теперь переведем все эти обстоятельства на язык протокола. Получается, что командование Северного фронта состояло в июне 1941 г. из выдвиженцев, сослуживцев и просто друзей „разоблаченного врага народа". Смерть дышала им в затылок. И не та славная смерть на поле боя, к которой должен быть готов каждый полководец, а страшная гибель в пыточной камере или расстрельном подвале. И неминуемая в этом случае расправа с родными и близкими - вдобавок.
Можно ли осуждать генералов Попова и Никишева (командующего и начштаба Северного фронта) за то, что в такой ситуации они не стали проявлять личную инициативу, тем более в таком деликатном вопросе, как переход границы сопредельного государства?
У них был приказ - ввести в действие план прикрытия. Они его выполнили - в полном объеме, точно и в срок. Как и положено по Уставу.
У них не было приказа - отказаться от предвоенного плана вторжения в Финляндию и срочно перебросить все механизированные соединения навстречу наступающим на Ленинград немцам - и они не отвели ни одного танка с финской границы.
Бомбардировка Финляндии была предусмотрена заранее (в плане прикрытия были „поименно" названы 17 объектов первоочередных бомбовых ударов) - и они ее успешно провели.
А вот по поводу перехода границы уже на этапе сосредоточения и развертывания войск в п. 8 Плана прикрытия было сказано довольно расплывчато:
„...при благоприятных условиях ... по указанию Главного Командования быть готовым к нанесению стремительных ударов по противнику..." [ВИЖ.- 1996.- No 6].
Вероятнее всего, поэтому Попов и ждал, когда большое начальство само решит, сложились ли уже „благоприятные условия", или надо еще погодить.
Да только большое начальство в это время было занято совсем другими делами.
Начальник Генерального штаба Г. К. Жуков первые дни войны провел на Западной Украине, пытаясь организовать наступление войск огромного Юго-Западного фронта (в том, что из этого вышло, мы будем подробно разбираться в Части 3), а его первому заместителю, начальнику Оперативного управления Генштаба Ватутину, поручено было спасать положение на Северо-Западном фронте.
Ответственного за северный участок фронта Мерецкова в этот момент избивали резиновыми дубинками и обливали следовательской мочой. Новый представитель Ставки на северо-западном направлении был назначен только 10 июля. За неимением ничего лучшего, Сталин поручил это дело маршалу Ворошилову. Правда, скоро выяснилось, что главком Ворошилов - это гораздо хуже, чем ничего, но это будет потом.
Нарком обороны маршал Тимошенко, заместитель наркома обороны маршал Буденный, бывший (и будущий) начальник Генштаба маршал Шапошников собрались в конце июня в штабе Западного фронта под Могилевым, и думать про какие-то иматры, рованиеми и прочие суомисалми им было совершенно некогда. 27-28 июня танковые группы Гота и Гудериана, соединившись восточнее Минска, замкнули кольцо окружения вокруг 3, 10 и 4 армий Западного фронта. Шестисоттысячная группировка советских войск была разгромлена и большей частью взята в плен. 1 июля 1941 года немецкие танки вышли к Березине. Это означало, что третья часть пути от границы до Москвы была уже пройдена, и пройдена всего за восемь дней!
А что же делал в это время Самый Главный Начальник?
А самый главный, хотя и не получил даже обычного среднего образования, все уже понял. Может быть, потому так быстро и так правильно понял, что его „университетами" была подпольная работа в подрывной организации, однажды уже удачно развалившей русскую армию прямо во время мировой войны. Сталин конкретно знал, как рушатся империи и исчезают многомиллионные армии. Поэтому всего семь дней потребовалось ему для того, чтобы понять, в чем причина неслыханного разгрома. Открывшаяся в этот момент истина оказалась непомерно тяжелой даже для этого человека с опытом сибирской ссылки, кровавой бойни гражданской войны и смертельно опасных „разборок" с Троцким в 20-е годы.
В ночь с 28 на 29 июня Сталин уехал на дачу, где и провел в состоянии полной прострации два дня - 29 и 30 июня, не отвечая на телефонные звонки и ни с кем не встречаясь.
Последствия этого трудно понять современному россиянину, которого приучили к тому, что Первый Президент суверенной России по несколько месяцев „работал на даче с документами".
Вот только сталинские порядки очень сильно отличались от ельцинских. Сталин вникал во все и командовал всем. С его подписью выходили решения о замене направляющих лопаток центробежного нагнетателя авиамотора АМ-35 или об исключении из состава возимого ЗИПа танка Т-34 „брезента и одного домкрата". Без его согласия не решались вопросы балетных постановок в Большом театре и замены в песне слов „и летели наземь самураи" на слова „и летела наземь вражья стая" (после подписания 13 апреля 1941 г. договора о нейтралитете с Японией). Вот почему двухдневное отсутствие Сталина в Кремле не могло не парализовать работу всего высшего эшелона власти.
Хотите - верьте, хотите - нет, но приказ на переход границы с Финляндией поступил в 10-й мехкорпус 23-й армии Северного фронта только после того, как соратники уговорили Вождя Народов вернуться на рабочее место.
В полночь с 1 на 2 июля 1941 г. 21-я танковая дивизия получила боевой приказ:
„...в 6-00 2.07 перейти границу в районе Энсо и провести боевую разведку..., установить силы, состав и группировку противника. Путем захвата контрольных пленных установить нумерацию частей противника...
...по овладении ст. Иматра - станцию взорвать и огнеметными танками зажечь лес. В случае успешного действия и захвата рубежей Якола-Иматра - удерживать их до подхода нашей пехоты..." [17].