0.2. С чего начнем

Как это часто (или всегда?) бывает в истории науки, новое знание, разрешив старые вопросы, поставило новые, гораздо более сложные. После того, как спрятаться за ширму заведомо ложных измышлений о „многократном численном превосходстве вермахта" стало уже невозможно, обсуждение подлинных причин беспримерной в истории военной катастрофы стало еще более актуальным и еще более сложным.
Строго говоря, это обсуждение началось за много лет до окончательного крушения КПСС. Не настолько уж мы „ленивы и нелюбопытны" (Пушкин), чтобы среди сотен тысяч живых свидетелей драматических событий тех лет не нашлись люди, готовые усомниться в достоверности официозного бреда. Уже во времена хрущевской „оттепели" на свет Божий из непроглядной тьмы военной тайны выпорхнули кое-какие цифры, факты, документы, после обнародования которых продолжать прежнее вранье стало совсем уже неприлично. Нельзя не упомянуть, например, двухтомную монографию Дашичева „Банкротство стратегии германского фашизма". Хотя вся она была посвящена немецкой истории, и любых сравнений автор предусмотрительно избегал, у имеющего глаза и мозги читателя пропадали последние сомнения по поводу „многократного превосходства вермахта в танках и авиации".
Еще дальше пошли Некрич и Григоренко. С огромным количеством оговорок, извинений и оправданий они все-таки написали черным по белой бумаге, что никакого численного либо технического превосходства над Красной Армией у вермахта не было. Для одного из них это закончилось изгнанием из СССР, для другого - заключением в спецпсихбольницу МВД.
В эпоху „нового мышления" их дело продолжил (скорее всего - сам того не подозревая) Виктор Суворов. Со своим редким даром публициста, с яростной напористостью человека, нашедшего, наконец, единственную истину, В. Суворов в своей трилогии („Ледокол", „День-М", „Последняя республика") камня на камне не оставил от лживого мифа про тихую, мирную и почти безоружную сталинскую империю.
Увы. Разрушив старые мифы, В. Суворов поспешил заменить их новым. Оказывается, Красная Армия была велика и могуча - но только до трех часов утра 22 июня 1941 г. На следующий день она уже была обескровлена и разоружена внезапным нападением гитлеровцев. Со страниц трилогии Суворова просто льется торжественная песнь Первого Обезоруживающего Удара:
„...при внезапном ударе советских танкистов перестреляли еще до того, как они добежали до своих танков, а танки сожгли или захватили без экипажей... Внезапный удар по аэродромам ослепляет танковые дивизии... Советские разведывательные самолеты не могут подняться в небо... Нашему циклопу выбили глаз. Наш циклоп слеп. Он машет стальными кулаками и ревет в бессильной ярости..." Ну и так далее.
Для пущей убедительности Суворов предложил и свой, гораздо более правдоподобный, вариант объяснения причины такого конфуза - Красная Армия сама готовилась к нападению и якобы поэтому забыла про всякую осторожность. По сравнению с издевательски глупой версией коммунистических „историков" (про то, как робкий и наивный Сталин боялся дать Гитлеру „повод для нападения") гипотеза Суворова смотрится очень даже солидно.
В скобках заметим, что и в этом варианте мифотворчества В. Суворов не был первым. Тот же Григоренко еще в 1967 г. написал про то, как „глупый" нарком обороны Тимошенко послушался еще более „глупого" Сталина и двинул днем 22 июня всю артиллерию на запад. Им бы подождать до темноты - а они ее вывели из лагерей и укрытий днем. Вот тут на нее и налетела вражеская авиация. И уничтожила. Всю. Все шестьдесят тысяч орудий и минометов. Каждый немецкий бомбардировщик (а их на всем Восточном фронте было девятьсот), проносясь над землей как мифическая Валькирия из древних скандинавских саг, разом уничтожил по одному советскому артиллерийскому полку. Круто...
Далее, в Части 2 мы подробно, с карандашом в руках, рассмотрим вопрос о том, что могла, что сделала и чего не могла сделать немецкая авиация. Пока же обратимся к простому здравому смыслу и зададим ему пару простых вопросов.
Почему сами „гитлеровские соколы" ничего не знают о своем величайшем свершении?
По истории люфтваффе написаны горы книг. Есть монографии, посвященные боевому применению отдельных типов самолетов, есть монографические исследования боевого пути чуть ли не каждой авиационной эскадры, и все это - с немецкой дотошностью, с точным указанием заводского номера каждого самолета и воинскими званиями всех членов экипажа. А вот про то, как 22 июня 1941 г. они „разоружили" всю Красную Армию - ни слова. И даже брехливый доктор Геббельс об этом так ничего никому и не сказал!
С другой стороны, что же наши-то „соколы" ничего подобного не учинили? Нет, разумеется, мы говорим не про июнь 1941-го. У нас же тогда не самолеты были, а „безнадежно устаревшие гробы" и летчики „с налетом 6 часов по коробочке". Но в 43, 44, 45 годах, тогда, когда нумерация советских авиаполков подошла к тысяче, когда мы завоевали абсолютное господство в воздухе - почему же тогда вермахт не был разоружен, оставлен без танков, без артиллерии, без складов за один день одним могучим ударом с воздуха?
И почему в истории английских ВВС нет ничего подобного? И французских, и американских? Американцы бомбили Германию (территория которой меньше территории наших предвоенных Западного или Киевского военных округов) с весны 1943 г. Американцы высыпали на один объект по несколько килотонн бомб за один налет. В день высадки в Нормандии (6 июня 1944 г.) каждую дивизию союзников в среднем поддерживали (по подсчетам известного американского историка Тейлора) 260 боевых самолетов - в 10 раз больше, чем приходилось на одну дивизию вермахта 22 июня 1941 г. И что же - даже десять месяцев спустя, весной 1945 года, вермахт еще воевал, причем воевал отнюдь не бутылками с керосином...
Ну а если серьезно, то вести дискуссию по этому поводу глупо. Каждый выпускник средней школы должен знать, что систему из девяти уравнений с десятью неизвестными можно с чистой совестью не решать. Она просто не имеет решения.
Уничтожить (или, по крайней мере, значительно ослабить) одним упреждающим ударом армии, насчитывавшую к началу войны 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 61 танковую, 31 моторизованную дивизии, 16 воздушнодесантных и 10 противотанковых бригад, в доядерную эпоху было абсолютно невозможно. Да и с вооружениями 21-го века для решения такой задачи потребовалось бы (с учетом рассредоточенности советского военного потенциала на гигантском ТВД) огромное массирование ракетно-ядерных сил.
В реальности основным средством поражения, которым располагал вермахт летом 1941 года, была артиллерия. Основные калибры: 75, 105, 150, 210 мм. Максимальная дальность стрельбы - от 10 до 20 километров. Именно этими цифрами и определяется возможная в принципе глубина первого удара. Девять десятых советских полков и дивизий находились утром 22 июня вне этой зоны, за 50-500-1 500 км от границы, и потому ни в первый, ни во второй, ни в третий день войны не могли быть уничтожены даже теоретически.
Стоит отметить и то, что даже бесноватый фюрер не требовал от своей армии такой сверхэффективности. Плановая продолжительность „блицкрига" в России все-таки измерялась месяцами, а не днями, да и разгромить Красную Армию предполагалось „смелым выдвижением танковых клиньев", а вовсе не одним лихим налетом „Юнкерсов".
Тем не менее, концепция Суворова очень удачно вписалась в ту „матрицу", которая уже была сформирована в сознании его читателей многолетней коммунистической пропагандой.
Да, при всей внешней несовместимости и версия Суворова и версия Сталина-Хрущева едины в главном: ПРИЧИНУ ВОЕННОЙ КАТАСТРОФЫ ОНИ ИЩУТ СРЕДИ ТАНКОВ И САМОЛЕТОВ, старательно обходя при этом все, что связано с действиями (или бездействием) танкистов, артиллеристов, летчиков, пулеметчиков и их командиров.
Трудно сказать, был ли „ложный след", по которому Виктор Суворов направил толпы своих последователей, результатом добросовестного заблуждения или мы все-таки имеем дело с преднамеренной литературной мистификацией. Как бы то ни было, но в последние годы в исторической литературе самое широкое хождение получили обе „суворовские" легенды: и о „первом обезоруживающем ударе вермахта", и о том, что разгром Красной Армии был обусловлен тем, что войска, которые обучались, вооружались и готовились для ведения наступательных операций, были 22 июня 1941 г. вынуждены перейти к обороне.
Многочисленные „суворовцы" уже успели выстроить целую теорию о том, что армия, готовая наступать, и армия, способная успешно обороняться - это две разные армии, что бывают, оказывается, какие-то особые „наступательные" танки и самолеты и что только в силу однозначно наступательного характера своих планов и вооружений РККА оказалась неспособна к ведению стратегической обороны.
Абсурдность (если только не преднамеренная анекдотичность) теории про Армию, Умеющую Только Наступать, достаточно очевидна и сама по себе не требует многостраничного опровержения. Совсем не обязательно заканчивать Академию Генерального штаба для того, чтобы понять, что наступление является гораздо более сложным видом боевых действий, нежели оборона. Сложным именно потому, что наступление предъявляет более высокие требования к системе управления и связи, от которых в этом случае требуется гибкое, быстрое, нешаблонное реагирование на динамично развивающуюся обстановку.
Представить себе командование, способное к организации успешного, стремительного наступления, но при этом не умеющее организовать позиционную оборону на собственной, знакомой до каждой тропинки территории, так же невозможно, как невозможно найти виртуозного джазового пианиста, который не может сыграть по нотам „Собачий вальс".
Наконец, так называемая „наступательная" армия, вооруженная лучшими в мире „наступательными" танками, всегда может воспользоваться именно тем способом ведения обороны, который во все века считался наилучшим - самой перейти в контрнаступление. Тому в истории мы тьму примеров сыщем, но самым ярким, на наш взгляд, является опыт Армии Обороны Израиля.
Эта армия никогда даже и не пыталась стать в самоубийственную при географических условиях Израиля (минимальная ширина территории в границах резолюции ООН 1947 г. составляет 18 км) позиционную оборону. И в 1967, и в 1973 годах стратегическая задача обороны страны от многократно превосходящих сил противника была решена переходом в контрнаступление, причем в октябре 1973 г. такой переход пришлось осуществить безо всякой оперативной паузы, сразу же после того, как попытки сдержать наступление египетской армии на рубеже Суэцкого канала оказались безуспешными.
Пыталась ли Красная Армия действовать летом 1941 г. подобным образом?
Безусловно - ДА.
Даже официальная историческая наука уже готова признать, что „фашистской стратегии блицкрига была противопоставлена не оборона, в том числе и маневренная, с широким применением внезапных и хорошо подготовленных контрударов, а, по существу, стратегия молниеносного разгрома вторгшегося противника" [3].
Как всегда ярко и образно выразил эту же мысль В. Суворов: „...реакция Красной Армии на германское вторжение - это не реакция ежа, который ощетинился колючками, но реакция огромного крокодила, который, истекая кровью, пытается атаковать".
Точнее и не скажешь.
На Северо-Западном направлении череда контрударов Красной Армии (под Шяуляем, Даугавпилсом, Островом, Великими Луками, Старой Руссой) продолжалась с первых дней войны вплоть до середины августа 1941 года.
На главном, западном стратегическом направлении, на линии Минск-Смоленск-Москва, многократные, практически безостановочные попытки перейти в решительное контрнаступление продолжались все лето, до 10 сентября, когда, наконец, войска Западного, Резервного и Брянского фронтов по приказу Ставки перешли к обороне.
Подробный разбор всех этих наступательных операций выходит за рамки данной книги. С другой стороны, конечный результат этих контрударов должен быть известен даже добросовестному школьнику. Ничего, кроме потери сотен кадровых дивизий, десятков тысяч танков и самолетов, все эти попытки перейти в наступление не принесли. Красная Армия оказалась неспособна к наступлению точно так же, как она оказалась неспособна к созданию устойчивой позиционной обороны на таких мощнейших естественных рубежах, какими являются реки Неман, Днепр, Днестр, Южный Буг, Западная Двина.
На этой констатации всю дискуссию с „суворовцами" в принципе можно закончить, даже не начиная. И тем не менее, кропотливый и детальный анализ первых контрударов Красной Армии может подвести нас как к важным выводам о подлинных причинах ее разгрома. Вот почему автор решил построить книгу на тщательном разборе трех наступательных операций, причем именно тех, по поводу которых можно, не погрешив против истины, сказать, что это были наиболее мощные и наиболее обеспеченные боевой техникой и кадровым командным составом контрудары Красной Армии.


0.3. Сенсаций не будет

Служенье муз не терпит суеты. Тем более не терпит суетливой поспешности военная история. Читателю стоит набраться терпения. Быстрых ответов на сложнейшие вопросы не будет. Не будет и столь популярных в последние годы „сенсационных документов", потрясающих „откровений" бывших сталинских холуев и прочей бульварщины.
Впереди у нас сотни страниц сложного, пересыщенного цифрами, датами, номерами дивизий и калибрами танковых пушек текста. Раз за разом будем мы останавливаться перед каждым „общеизвестным", „само собой разумеющимся", ставшим привычным, как растоптанные тапочки, утверждением для того, чтобы узнать - а что же на самом деле скрывается за этими устоявшимися мифами?