Олег КОРНИЕНКО " ТОРПЕДОНОСЦЫ АТАКУЮТ ВНЕЗАПНО" |
Автор: Administrator |
12.06.2010 09:39 |
Олег КОРНИЕНКО
ТОРПЕДОНОСЦЫ АТАКУЮТ ВНЕЗАПНО (из корейского дневника)
Экипажу самолета лейтенанта Ильяшенко минно-торпедного полка авиации Тихоокеанского флота было приказано в составе звена уничтожить японский транспорт с живой силой, идущий из залива Имманхе. Наши самолеты прошли мыс Казакова, подходили к мысу Болтина, когда воздушный стрелок матрос Сазонов первым обнаружил вражеский конвой. Самолеты-торпедоносцы устремились на врага. Атака. Вторая... Японский транспорт в самую последнюю секунду успевал увернуться, и торпеды, оставляя пенный след, проходили мимо цели. Последняя надежда была на экипаж Ильяшенко и он не промазал. Огненный шар взрыва вспыхнул над кораблем и тот начал тонуть. Выведя самолет из пике, Ильяшенко решил сделать повторный заход над пылающим транспортом, чтобы окончательно убедиться в успехе атаки. Но вражеская зенитная установка не хотела сдаваться. В предсмертной агонии ее последний залп был как никогда прицельный...
ИЗ ДНЕВНИКА ЛЕЙТЕНАНТА ПОЛЫНОВА (КЕЙДЗИО. ЛАГЕРЬ ВОЕННОПЛЕННЫХ): «10 августа 1945 года в районе м.Казакова атаковал транспорт и были подожжены. Ушли в море и сели на воду около 17.00». На поиски экипажа Ильяшенко вылетел гидросамолет. Но обнаружить никого не удалось. Помешал поиску и надвигающийся туман. Вечером командование полка сообщило о гибели членов экипажа родственникам. А через несколько дней Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР герои-авиаторы были награждены «посмертно»: лейтенанту Ильяшенко было присвоено звание Героя Советского Союза, штурман Борис Полынов удостоен ордена Красного Знамени, сержант Кравченко и матрос Алексей Сазонов- медалей. Но экипаж не погиб... Объятый пламенем самолет, оставляя за собой шлейф черного дыма, уходил все дальше и дальше от вражеского берега. Летчики надеялись на помощь, поэтому предпочли бескрайнюю водную стихию спасительной, но опасной земле. - Приготовиться к посадке на воду!- скомандовал Ильяшенко. Самолет медленно погружался в воду, шипели горящие бензобаки, дым заполнял кабину. Летчики быстро покинули самолет, прихватив самое необходимое. Авиаторы быстро надули шлюпку из спасательного комплекта и, сориентировавшись, начали плаванье. Теперь, когда ждать помощи было неоткуда, они решили высадиться на берег и пробираться к своим. Обгоревшие пальцы нестерпимо ныли от соленой воды, мучил голод, ужасно хотелось пить. Самый молодой член экипажа девятнадцатилетний комсомолец Леша Сазонов, балагур и запевала, не унывал и в эти тяжелые минуты. -Говорят, в схеме есть витамин "С"., будем им питаться, если нет другой пищи,- говорил он. Но радоваться было нечему: погода ухудшалась, поднялся ветер, низкая облачность исключала возможность помощи извне. Волны как хотели, швыряли шлюпку, но летчики все же высадились на берег, шлюпку и документы спрятали в камнях. До утра прятались в тайге. Взошедшее солнце разогнало утренний туман и перед глазами парней открылась сказочная природа Кореи - страны утренней свежести. Любоваться природой пришлось на ходу, лес был хорошим укрытием и экипаж торопился уйти подальше от места падения. Пройдя немного, летчики увидели маленький ручеек. Все по очереди жадно припали к воде пересохшими губами. Пресная вода только на время притупила голод. По приказанию командира экипажа Леша Сазонов пошел в разведку. Вскоре он наткнулся фанзу (хижину). Около нее что-то делала в огороде невысокая кореянка. Когда женщина вошла в дом, Леша, крадучись, подошел к окну. За столом сидел мужчина лет сорока и что-то ел. Под ложечкой засосало еще сильнее, и воздушный стрелок, не владея собой, вбежал в дом. Сидевший за столом мужчина от неожиданности побледнел. Но видя, что пришельца интересует только еда, быстро взял себя в руки и стал кланяться и приглашать Лешу к столу. Матрос жадно набросился на еду. Только через какое-то мгновение он вспомнил о своих товарищах и на пальцах объяснил, что с ним еще трое. Мужчина, видимо, понял его. Он подозвал напуганную жену и стал прижимать руку к сердцу, показывая на стол. А Леша, прихватив несколько лепешек, поспешил к своим. Вскоре все четверо сидели за столом и ели лепешки, запивая их молоком. Приятная дремота растекалась по всему телу. Хозяин фанзу в это время куда-то исчез, но никто не обратил на это внимания. Вдруг окна фанзы распахнулись, и до десятка стволов хищно уставились на авиаторов. -Рус, сдавайся! - провизжал хозяин дома, заглядывая в дверь. -Получай, собака! - крикнул Леша и двумя выстрелами сразил предателя. Стволы винтовок как по команде исчезли. – японцы не ожидали такого отпора. Завалив входную дверь столом, стульями и матрацами, летчики заняли круговую оборону. Их меткие выстрелы выбивали из рядов противника то одного, то другого. Видя, что живыми русских не взять, враги открыли огонь по фанзе, стены которой были плохим укрытием. Пули решетили стены и мебель, били стеклянную посуду. Леша Сазонов подполз к двери и стрелял в приоткрытую дверь В это время в окне появился одинокий ствол винтовки. -Леша!- крикнул лейтенант Полынов, но было поздно: вражеская разрывная пуля попала Леше в спину. Прикрывая рану рукой, он отполз от двери, оставляя на полу кровавый след. Товарищи как могли перевязали Лешу, видя как силы оставляют его. -Пристрели, Борис Тимофеевич,- просил Леша Полынова, но тот отрицательно покачал головой. - У нас патроны только для врагов. Летчиками обуяла ярость. Стрелять они стали прицельнее, но боеприпасы подходили к концу. Оставил четыре патрона для себя, они решили в плен не сдаваться. Леша нажал спусковой курок и в это время в фанзу ворвались человек пятнадцать японцев. Силы были неравны. Избитых прикладами, связанных по рукам и ногам, Ильяшенко, Полынова, и Кравченко отправили в штаб японского командования. Там их посадили в разные камеры. Озлобленные неудачами на фронте, японцы старались выместить свою злобу на пленных. Первыми вызвали на допрос радиста Кравченко. Товарищи видели как он прошел по коридору с поднятой головой. Через полчаса его притащили обратно, но уже без сознания. Следующим повели лейтенанта Полынова. В большой комнате за столом сидели два японских офицера. Около дверей стояли еще двое, чином пониже. Руки одного были запачканы кровью. На скамейке у стены лежали резиновые дубинки, какие-то шприцы, пилы, ножи, веревка, видимо, инструмент для пыток. - О, это не для вас. Это для коммунистов,- заговорил японский офицер на ломаном русском языке.- Вас ждет хороший жизнь: золото, вкусная еда, красивый мадам. За это вы скажете, кто вы, расскажите планы вашего командования, дислокацию частей. Потом вы будете свободный, как божья птичка. Кажется, так у вас говорят? -Я ничего вам не скажу,- твердо ответил лейтенант. -Вы можете не говорить, вы можете писать. Вот бумага, чернила, - продолжал улыбаться один из офицеров. -Я коммунист, а не предатель,- отрезал Полынов. Улыбка мигом сошла с лица японца. Он сделал знак солдату у двери. В воздухе что-то свистнуло, и тяжелый удар дубинки обрушился на голову Полынова. «Нокаут»,- подумал он, вспомнив свои поединки на ринге, и приложил все силы, чтобы не упасть. Следующим был удар прикладом винтовки по голым ногам. Это подключился второй палач. Жгучая боль и ненависть слились у лейтенанта в единое целое. Резкий, короткий крюк правой в подбородок, левой – в солнечное сплетение и один из мучителей растянулся на полу. Но второй удар прикладом - по голове свалил и Полынова. Избитые до неузнаваемости авиаторы были отправлены в лагерь военнопленных недалеко от Сеула. Перевозили их с завязанными глазами на железнодорожной платформе в страшную жару. В пути пленных все время поворачивали так, чтобы солнце постоянно светило в глаза. И конечно, не давали пить. Повязки сняли только в Фузане в лагере, дали немного воды. Полынов выпил, наверное, литра два. Потом их привели в какой -то штаб- тюрму, где они увидели полную панику и поспешные сборы. Избив «для профилактики», пленных заперли одиночные камеры. Друзья с трудом узнавали друг друга. Велика была их радость после двухнедельной разлуки. Глядя на разбитое лицо Полынова, товарищи, шутя, назвали его «отбивная с глазами». Здоровье всех было подорвано, организм истощен. Обстановка на фронте менялась с каждым днем. Предчувствуя поражение своих, охрана лагеря стала заигрывать с пленными. «16 августа нас снова привели в штаб,- пишет в своем дневнике лейтенант Полынов, - где беспристрастно провели допрос и даже угостили папиросами. Мы, конечно, закурили, придерживаясь той политики, что с «паршивой овцы хоть клок шерсти». Переводчик нам заявил, что про нас будет доложено нашему консулу ( чему мы, конечно, не поверили)». Через два дня л-т Полынов запишет в своем дневнике: «18 августа нас снова привели в штаб, где сняли кандалы и веревки. Нас, троих офицеров, привели к майору, который вместо очередного избиения принял нас как равных и в течение получаса распространялся о том, что Япония не хочет воевать с СССР, а только с Америкой и Англией. И что все те избиения произошли по недоразумению». На следующий день экипаж под охраной отправили в Кейдзио, где еще раз беспристрастно допросили и отправили в англо- американский лагерь. Первым делом они, помещенные в разные бараки, отыскали друг друга, а затем решили: надо что-то делать. Уверенности придали листовки, которые однажды сбросил над лагерем самолет союзников. И хотя охрана отбирала листовки и била за это, несколько удалось припрятать и перевести. Американцы обращались к своим пленным держаться и не сдаваться, поскольку война подходит к концу. Подкупив охранника, Ильяшенко передал через него письмо командованию союзников и принялись ждать. Но дни проходили за днями, а никто за русскими не приезжал. Как в воду кануло и Письмо, которое летчики передали через японцев, точно в воду кануло. Неизвестно сколько бы еще летчикам сидеть в лагере, если бы туда не заехала машина американского консула. Терять авиаторам было нечего и они с письмом направились к ней. Вскоре пришла радостная весть об окончании войны. Япония капитулировала. А еще через некоторое время в лагерь прибыл представитель советского посольства в Сеуле. Весь лагерь провожал наших летчиков. На легковой машине их отвезли в посольство, а утром следующего дня героический экипаж отправился на Родину. И не просто пассажирами, а старшими на судне, который вез трофейное оружие. Прибыв во Владивосток, авиаторы представились командованию Военно_- Воздушных Сил ТОФ, где узнали о своем «посмертном» награждении. - Ну что "покойнички", поедем воскресать?- шутил Полынов.- Жаль, что Леши нет с нами,- уже серьезно добавил он. В части, куда они прибыли на следующий день, их радостно встречали друзья -однополчане и родные... Так счастливо закончится эта история. Но это будут еще не скоро. А пока что лейтенант Полынов аккуратным почерком заполняет последнюю страничку дневника: «31 августа. Последний день лета, а его приходится провожать здесь. Вспомни, дорогая, эти дни прошлого года - я их считаю лучшими днями своей жизни. А что ты думаешь об этом? Прошел 21 день, неужели ты успела забыть меня? Ужасно хочется домой. Спокойной ночи, дорогая!» Р.S. После окончания военной службы бывший штурман полка майор Б.Т.Полынов вернулся в родной город Сызрань и много лет еще трудился на турбостроительном заводе, работая в охране. В 1991-м году его не стало, но память о нем хранят не только дочери -директор СОШ №19 Елена Борисовна Полынова и директор Центра "Семья" Ирина Борисовна Хурсюк, а также многие ветераны завода и боевые товарищи.
Олег КОРНИЕНКО, фото из архива автора
|